Неточные совпадения
«
Мама, а я еще не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал
на колени, поднял руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую голову и быстро пошла прочь, разрывая шарф. Учитель, тяжело перевалясь с
колен на корточки, встал, вцепился в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за
мамой, размахивая рукою. Тут Клим испуганно позвал...
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей
мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает
на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких нот — и с последней нотой обморок!
— Ах, Трилли, ах, боже мой!.. Ангел мой, я умоляю тебя. Послушай же,
мама тебя умоляет. Ну прими же, прими лекарство; увидишь, тебе сразу-сразу станет легче: и животик пройдет, и головка. Ну сделай это для меня, моя радость! Ну хочешь, Трилли,
мама станет перед тобой
на колени? Ну вот, смотри, я
на коленях перед тобой. Хочешь, я тебе подарю золотой? Два золотых? Пять золотых, Трилли? Хочешь живого ослика? Хочешь живую лошадку?.. Да скажите же ему что-нибудь, доктор!..
— А теперь, — сказал священник, — стань-ка
на колени и помолись. Так тебе легче будет. И мой совет — иди в карцер. Там тебя ждут котлеты. Прощай, ерш ершович. А я поведу твою
маму чай пить.
Незнамов. Господа, я мстить вам не буду, я не зверь. Я теперь ребенок. Я еще не был ребенком. Да, я ребенок. (Падает
на колени перед Кручининой.) Матушка!
Мама,
мама!
—
Мама! — говорит ей укоризненно Лиза. — Если не хочет, то и бог с ней. Не
на колени же нам становиться.
Эта же богиня усаживала меня верхом
на колени к молодой красавице соседке нашей Александре Николаевне Зыбиной, когда последняя приезжала в гости к
мама и садилась в своем светлосером шелковом платье
на кресло в гостиной около дивана.
Мама вывернула из шубы цветущего розового младенца и подала его Марфе Андревне, которая тотчас же посадила его верхом
на колени и, держа его за толстые ручонки, стала его качать, напевая...
Хвостик был любимцем девочки. Оля считалась Хвостиковой
мамой… Слезы градом посыпались из ее глаз… Простирая покрасневшие от холода пальчики по направлению к забору, Оля опустилась
на колени прямо
на низенький сугроб наметенного снега и залепетала...
На другой день, в 10-м часу утра, мы все трое были уже
на кладбище, перед могилкою моего почившего друга. Мы опустились
на колени перед зеленым холмиком, покрытым цветами.
Мама проговорила со слезами
на глазах...
Лик Николая Чудотворца — строгий и суровый — глянул
на меня из-за золота иконостаса. Я вспомнила, что
мама всегда молилась этому святому, и опустилась перед ним
на колени.
Любы Конопацкой мне больше не удалось видеть. Они были все
на даче. Накануне нашего отъезда
мама заказала в церкви Петра и Павла напутственный молебен. И горячо молилась, все время стоя
на коленях, устремив
на образ светившиеся внутренним светом, полные слез глаза, крепко вжимая пальцы в лоб, грудь и плечи. Я знал, о чем так горячо молилась
мама, отчего так волновался все время папа: как бы я в Петербурге не подпал под влияние нигилистов-революционеров и не испортил себе будущего.
И помню я, как он упал
на колени, и седая борода его тряслась, и как
мама, взволнованная, с блестящими глазами, необычно быстро шла по дорожке к дому.
Мама держала вожжи, я сидел
на коленях среди телеги в холодной траве, держал палец
на курке двустволки, вглядывался а темноту и спрашивал себя: как это мог бы тигр ухитриться прыгнуть
на нас так, чтоб я успел в него выстрелить? И казалось: подозрительно колеблются верхушки кустов тальника около белого камня
на меже.
И продолжала смотреть. Но, когда у Юры отяжелели глаза и со всею своею тоской и слезами он начал проваливаться в сон, вдруг
мама стала перед кроваткой
на колени и начала часто-часто, крепко-крепко целовать Юру. Но поцелуи были мокрые, горячие и мокрые.
Но не успел окончить, как уже лежал носом в самой траве, поднятый
на воздух и опрокинутый чудесною силой, — это отец по-старому подбросил его
коленями. Юра обиделся, а отец с полным пренебрежением к его гневу начал щекотать его под мышками, так что поневоле пришлось рассмеяться, а потом взял, как поросенка, за ноги и понес
на террасу. И
мама испугалась...
—
Мама, голубчик, — сказала Наташа, становясь
на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. — Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузьминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… — говорила она быстро, не переводя духа.
Всегда бывало так: если около засыпающего Юры сидела
мама, то она держала его за руку до самой последней минуты, — всегда бывало так. А теперь она сидела так, как будто была совсем одна и не было тут никакого сына Юры, который засыпает, — сложила руки
на коленях и смотрела куда-то. Чтобы привлечь ее внимание, Юра пошевелился, но
мама коротко сказала...